Записки Джо. 27е августа.

Двадцать семь, такое замечательное число! Мне всегда нравилось. Не помню, чем я занималась, когда мне было двадцать семь. И как можно было прожить этот год так, чтобы потом ничего о нем не помнить?

В общем сегодня у меня хорошее настроение, и недавняя грусть расплывается  нефтяным пятном на карте прошедших дней. Я смотрю по сторонам и вижу довольные, улыбающиеся лица, и могу дышать полной грудью. До головокружения.

Доктор говорит, перепады настроения вписываются в общую картину моего состояния. Но сегодня мне нет дела до того, что говорит доктор.

И вместо того, чтобы смотреть на его круглое, усталое лицо, я хитро поглядываю в зеркало и подмигиваю стройной брюнетке. Брюнетка сидит, откинувшись на стуле, нога на ногу, ладони обманчиво покорно крест на крест сложены на бедре. У брюнетки внимательный, вдумчивый взгляд, спокойствие читается во всем её облике, спокойствие со следами надломленности.

Иногда она поднимает голову и смотрит словно бы сквозь меня.

- Не стоит придавать этому большого значения, - слышу я голос доктора и поворачиваюсь к нему.

- Большого значения чему? - спрашиваю я, понимая, что совершенно пропустила начало разговора.

- Тому, что она сказала.

- Что она сказала?

- Что не любит вас.

- Ах это...

Брюнетка в зеркале болезненно морщится. На самую долю мгновения, но я успеваю заметить.

- Не молчите, Джо. Не уходите в себя, поговорите со мной, - слышу я голос доктора.

Я смотрю на него, пытаясь поймать мысль. Какое-то воспоминание.

Джульетта.

Когда же она мне сказала, что не любит меня?

Мы гуляли по утреннему городу, и утреннее солнце выстилало перед нами асфальт.

Я хотела обнять Джульетту за талию, но она попросила меня не делать этого. Мы ведь не пара.

- Но мы любим друг друга, - возразила я.

И тогда Джульетта остановилась и посмотрела на меня:

- Я не люблю тебя. Ты так часто говоришь мне об этом, что я начинаю тебе верить. Я верю тебе.

В растерянности у меня опускаются руки. Я хлопаю глазами и беспомощно раскрываю рот.

Я не знаю, что сказать.

- Только так я могу отпустить тебя, - говорит она. - Я ведь должна отпустить тебя.

Где-то в глубине моей души начинает шевелиться подозрение.

Рваными легкими я пытаюсь вздохнуть.

- Конечно, должна, - слышу я свой голос.

Мы идем дальше. И солнечный свет на асфальте, бывший еще минут назад воплощением нежности, теперь причиняет мне боль.

- Тебе уже не хочется кофе? - спрашивает Джульетта.

- Уже нет, - отвечаю я.

- Тогда пока?

- Пока.

Мы идем дальше.

- Ты сама виновата. Если бы не твои слова, наша встреча могла бы быть волшебной. Как каждая наша встреча, - говорю я, заказывая латте.

- Я знаю, - говорит она, заказывая чай. Потом смотрит, как я пью свой кофе.

Я никогда не пью кофе. Но мы же хотели попить кофе, и вот передо мной латте.

- Ты будешь пить его горьким? Без сахара? - спрашивает Джульетта.

- Да, - отвечаю я, при том, что никогда не пью ничего горького.

- Как ты можешь? - удивляется она.

Её глаза, в них боль. Когда-то я готова была отдать пол мира за один её взгляд, потому что в нем было столько любви. Сейчас в её глазах только боль.

Я делаю очередной глоток. Почти не чувствуя вкуса.

- Ты же можешь жить без любви. Так и я могу пить кофе без сахара, - говорю я.

В моем голосе нотки жестокости. Я не могу их сдержать.

- Как твой чай? - спрашиваю потом.

- Отвратительно. У всего сегодня отвратительный вкус.

Я пожимаю плечами. Никто не просил её говорить то, что она сказала.

- Можно я куплю тебе книгу? - спрашивает Джульетта.

Мы сидим в кафе над книжным магазином. В нашем любимом кафе над нашим любимым книжным магазином.

- Можно, - разрешаю я.

Я допиваю её чай. Яблоко, корица, лимон. Мне нравится вкус.

Мы спускаемся в книжный.

Идем сквозь ряды.

- Какую книгу тебе купить?

- Не знаю.

Я на самом деле не знаю. Какого автора выбрать в качестве подобной жертвы? Глядя на эту книгу, я буду думать о том, что она не любит меня. Какую книгу мне выбрать?

Мы останавливаемся напротив раздела современной зарубежной прозы. На полке стоит несколько книг Франсуазы Саган. Семь или восемь разных произведений.

- Любую из них, - тыкаю я пальцем в ярко-оранжевые обложки.

Джульетта берет их все и идет к кассе.

Я усмехаюсь и качаю головой. Что-то не меняется.

- Конечно, доктор, я не буду придавать этому большого значения.

Может, именно в тот момент я поняла всю природу наших с Джульеттой отношений. Сколько раз я ей говорила, что как только она станет счастливой, я исчезну из её жизни. Ведь мне ничего не надо, кроме её счастья.

Но Джульетта не позволяла мне исчезнуть. Не принимала в свою жизнь и не отпускала в мою. И однажды я поняла это: она не хотела быть счастливой со мной, она хотела, чтобы я была несчастна с ней. Она не хотела жить вместе со мной. Она хотела, чтобы я умерла вместе с ней.

Конечно, в этой ситуации её "не люблю" было самым ценным, что она могла мне дать, самым благородным поступком.

Ради любви я сражалась бы с целым миром, со временем, с годами ожидания, со всем.

А теперь мне не за что стало сражаться. Оставалось только уйти.

- Доктор, почему мы живем в мире, где величайшим даром одного человека другому является дар нелюбви?

Список комментариев: